Так. Что было. Была выставка World Press Photo 2011. Была Лариса Хафизова. Был регги.
Я с детства страдала жуткой аллергией на весь мир в период с мая по сентябрь включительно. Страдала красочно, впечатляюще, со вкусом. И, дабы все вокруг прониклись еще больше, регулярно требовала отрезать себе нос в профилактических целях. Какое счастье, что меня тогда не послушали! Потому что, спасибо выставке всемирного конкурса фотожурналистики, теперь я знаю, как это выглядит, когда нос реально отрезают. Еще знаю, как выглядят скидываемые в кучу детские трупы в полете до этой кучи, умирающие больные СПИДом женщины, аборты вязальными спицами и прочая и прочая. И... наверное, самое жуткое то, что это было красиво. Правда. Впечатляюще красиво. Завораживающе. Такой до дрожи прекрасный леденящий ужас. Эту выставку невозможно обсуждать, невозможно смотреть в компании. Все, кто приходил не поодиночке, тут же рассредоточивались по залам и старались не пересекаться друг с другом. Я не смогла представить обстоятельств съемки этих фотографий. Не смогла вообразить сам объектив напротив этих людей.
Посмотреть некоторые из снимков можно здесь: www.dslrfotograf.com/wp-content/uploads/2011/06...
Лариса Хафизова. Художница из Тольятти. Тут все тоже несколько печально (девушка инвалид детства. дцп) и очень красиво. Про нее вроде как даже кино сняли. Вся пятница в офисе прошла за рассматриванием ее картин, набросков и иллюстраций, потому что именно коллега по работе первая прониклась и решила просветить меня.
Регги. Регги – это уже сегодня. Я не ношу кольца. Практически никогда. Бесят они меня жутко. Зато браслеты ношу. Причем от классики жанра, до ста штук на одну руку или же просто пару раз обмотанных вокруг запястья кожаных лент – это по настроению. Сегодня сидела на полу, врубив на пять колонок Боба Марли, и сооружала себе очередной браслет из язычков от алюминиевых пивных банок. Нет, я столько не пью, поэтому мне выгодно иметь друзей на производстве – они приносят огромными стопками только чисто сами верхушки от будущих банок. Я их варварски расковыриваю и связываю бархатных шнурком. По-английски сие зовется pop can bracelet. По-русски черт его знает. Выглядит вот так:
На прошлогоднем браслете шнурок перетерся, а купить кожаную тесьму я снова забыла, поэтому вот сооружаю заново. Зато потом меня в офисе греет идиотская мысль, что я не просто какой-нибудь там замученный жизнью считатель чужих денег, а увешанный пивными банками считатель чужих денег. Как говорил Боб Марли – «Я верю в свободу для каждого». По-любому, свобода финансистов увешиваться алюминиевым мусором тоже подразумевалась)